Возможно, каждая Пасха похожа на другую. И зачастую мы лишь успеваем дивиться быстротечности времени, дожив до очередного Воскресения Христова. Но не входят дважды в одну и ту же воду. И потому неизменно, из раза в раз ощущая особую, невыразимую радость, мы все равно подмечаем детали, сравниваем обстоятельства, осознаем внутренние или внешние перемены. Пасха 2020, ставшая воистину Пасхой верных, безусловно запомнится на многие годы. И духовенству, и верующим. На Светлой Седмице мы решили попросить священнослужителей и монашествующих Владикавказской и Аланской епархии, рассказать о Пасхальных службах, которые остались в их памяти. Предложили поделиться воспоминаниями об особом переживании Пасхи в далеком детстве или напротив, уже в зрелом возрасте.
Настоятельница Аланского Богоявленского женского монастыря, игумения Нонна (Багаева).
Из всех Пасхальных служб, одна Пасха для меня навсегда останется совершенно особенной, я помню ее в мельчайших подробностях.
В далеком 2002 году, я и еще несколько духовных чад архимандрита Ипполита (Халина), по его благословению находились на монастырском послушании в Москве. Приближалась Пасха. Можно было остаться в Москве, где множество прекрасных храмов, но нас тянуло в скромный, неустроенный Рыльский монастырь, к нашему духовному отцу. Там все было особенным, теплым, родным. Мы очень хотели собраться на Пасху у Батюшки и сбежали в Рыльск без его благословения.
На службе Батюшка Ипполит был очень пасхальный, нарядный. Это была его последняя Пасха, но мы тогда об этом, разумеется, даже не догадывались. Я его фотографировала и эти фотографии сохранились: Батюшка на них в красном пасхальном облачении и митре, которую он прозорливо надел наоборот - распятием вперед. Думаю, это было промыслительно – Старец показывал нам, что мы будем прощаться.
И вот я его фотографирую, фотографирую, впервые в руках у меня была зеркальная камера моих московских друзей. А вспышка ему мешала, слепила – люди подходили к кресту в это время – и он спрашивает: «Кто это там меня фотографирует?» А я отвечаю: «Это я Батюшка, это я!» - а он: «Ааа, игуменья Аланская!».
Но я тогда была еще совсем не игуменья и даже не монахиня.
Хоть и была на послушании у Батюшки, но была еще мирянкой. И тут же Батюшка спрашивает меня: «А как будет по-осетински Христос Воскресе?»
Я растерялась, а он тут же на весь храм громогласно возвестил по-осетински: «Чырысти Райгас!»
И буквально на следующий день позвал меня на беседу. Сказал, что надо ехать в Осетию, основывать женский монастырь. Для меня это было очень неожиданно. Но я сразу смирилась, подумала: пусть будет все по воле Божьей. А потом Батюшка пригласил нас в свою келью и там раздавал всем небольшие подарки, кому четки, кому образочек, а когда дошла очередь до меня, он повернулся ко мне, сложил руки для принятия благословения и сказал: «Матушка благословите!». У меня от неожиданности четки из рук выпали. Мне казалось, что те, кто стоял за его спиной этого жеста не видели, но как позже выяснилось два человека видели. Вот в эту памятную Пасху он нас собрал и благословил ехать в Осетию, основывать женский монастырь. Решилась моя судьба.
После Пасхальной службы, помню, Батюшка не разрешал ложиться спать. «Кто же спит на рассвете Пасхального утра? – говорил он - На рассвете надо встречать солнце, оно играет!» И уже сколько лет в нашем монастыре мы никогда не спим после Пасхальной службы, мы всегда встречаем солнце и, если день бывает ясный, мы видим, как оно словно танцует.
Еще помню, что перед тем, как выехать в Осетию, я забежала в Никольский Храм. Он был пуст, но шла Литургия. Я встала позади стасидии, полагая что Старца в храме нет (стасидия Батюшки больше походила на сторожку, закрытую с трех сторон) и молила Бога, чтобы Он даровал мне силы на предстоящие испытания.
И вдруг, дверца открылась, и Батюшка выглянув из стасидии подозвал меня. Я подошла, бухнулась на колени, а он меня по голове стал гладить. Я даже сказать ничего не могу - ком в горле. А он мне говорит: «Ничего не бойся, Господь милостив».
С этими его словами и живу.
Иерей Димитрий Кондратьев, клирик Кафедрального собора святого великомученика и Победоносца Георгия.
Пасха в детстве для меня, как и для многих, ассоциировалась с запахом пекущихся на кухне пасхальных куличей, с крашенными яйцами, которые потом, естественно, путем соревновательного ударения проверялись на прочность.
Вспоминаю Пасху 1983 года. Мои родные в то атеистическое время в храм ходили редко, по большим праздникам. Но в тот раз меня, второклассника, в пасхальное утро дедушка с бабушкой повезли в Ильинскую церковь поставить свечи. По дороге дед, участник войны, рассказывал мне о жизни Иисуса Христа. То было мое первое пасхальное вхождение в храм Божий, первые свечи, поставленные перед святыми иконами. Помню большое изображение Воскресшего Христа с предстоящими ангелами, светло запавшее в душу, оно и до сих пор в этом храме. Позже эти духовные зерна дадут свои всходы.
Пасха 1995 года, храм Рождества Пресвятой Богородицы на Осетинской горке, я уже студент 4-го курса СКГМИ. Первая моя Пасха как человека воцерковившегося, даже уже несущего клиросное послушание. Мне доверили читать посреди храма книгу Деяний святых апостолов, которые оглашаются перед началом пасхального богослужения. Кстати, в этот же день первый раз пришла петь в хоре моя будущая супруга. Я впервые тогда увидел ее, ни о чем еще не догадываясь. Вот такая вдвойне вечная Пасха!
Пасха 1997 года. Первый раз встречаю Светлое Христово Воскресение в качестве алтарника, а после ночной службы впервые провожаю домой свою будущую избранницу. В жизни начинается совершенно новый этап.
2001 год. Я уже диакон Ильинской церкви, первая моя Пасха в священном сане в том самом храме, куда 18 лет назад меня ребенком впервые привели на Светлый праздник.
2011 год. Первая для меня Пасха в чине протодиакона Кафедрального собора, первое пасхальное архиерейское богослужение.
Год 2017-й. Первая моя Пасха как уже священника храма святого Георгия, в первый раз сам освящаешь людям куличи и пасхи.
2018 год, Пасха для меня проходит в строящемся храме святого Иоанна Воина в качестве настоятеля. Вот только здесь понимаешь, насколько тяжел настоятельский крест, когда вся ответственность за службу и храм лежит на тебе.
С годами на Пасху праздничное настроение для меня все более заслоняется грузом прожитых лет, забот, послушаний, но в пасхальный вечер, придя домой и облегченно выдохнув после всех богослужебных перегрузок, по-настоящему начинаешь снова ощущать тихую, светлую, ликующую, детскую пасхальную радость.
Монахиня Феодосия (Кузнецова)
«Самое первое, что я помню про Пасху, это то, как мама отправляла отца в Ильинский храм. С собой она давала ему белый платок с салом, папа страшно любил сало, зелёный лук, большой кулич и яйца. Яйца всегда были чищенные, чтобы не выкидывать освященную скорлупу. Мы, дети, всегда ждали его возвращения, потому что очень сильно любили куличи, но до его прихода к ним не прикасались! Ждали-ждали и засыпали. А под утро, примерно в двадцать минут пятого, мама кричала «Христос Воскресе!» Мы жили в двухэтажном доме, и вот, нас пятеро детей, все просыпались, кто откуда выскакивал и бежал на кухню. Мама сразу отправляла нас умываться и только потом мы могли сесть за стол, и освящённым платком, который мама давала папе в храм, по очереди вытирали лицо. Мама всегда приговаривала: «Чтобы головка не болела, чтобы были самые умные». Потом она начинала угощать нас освященными лакомствами, что принёс папа с храма. Зелёный лук, сало, каждому по яичку и конечно кулич. До утра мы уже не могли уснуть и выходили на улицу, где уже начались гуляния. Все ходили с котомками, с корзинами и кричали «Христос Воскресе». Нам всегда было очень весело, была искренняя радость и ощущение праздника».
Игорь Кусов, клирик храма Рождества Пресвятой Богородицы.
У меня Пасха с детства ассоциируется с весной, с неким оживлением природы. А природа, она ведь удивительная книга, которая сама проповедует Творца.
Вот Куадзӕн из детства – это удивительное, волшебное пробуждение природы. Куадзӕн — это новая жизнь, радость, новая одежда для детей и то, что мы, наверное, все запомнили — это пасхальная трапеза: обязательно три пирога, сладости и неотъемлемый символ народного христианства – красное яйцо, которое было в каждом осетинском доме. Крашенное яйцо надо было нести с собой в кармане, если уж ты отправлялся на улицу, на тот случай если тебе попадется еще один такой же почитатель праздника Пасхи. Ну тогда уже следовало непременно помериться с ним силами. Потом уже, позже, я узнал, что по церковной традиции яйцо — это народный символ Пасхи, это и гроб Господень, который ломается с Воскресением Христовым, это и видимое свидетельство мироносицы Марии Магдалины.
У осетин была интересная народная традиция, о которой помнят многие представители старшего поколения - такое крашенное яйцо обязательно скатывали с бугра, со словами «Куадзӕн дӕ хорзӕх нӕ уӕт!»
Моя заманкульская прабабушка считала, что нельзя начинать весенние полевые работы до Пасхи. «Цалынмӕ уалдзӕджы сырх айк цъӕх кӕрдӕгыл нӕ атула, уӕдмӕ цӕхӕрадоны куыст нӕй кӕнӕн» (Пока красное яичко не покатится по зеленой травке, нельзя приступать к полевым работам), - говорила она.
Для нее это было важно.
Пасха ведь находит себя во всей нашей жизни. И в трудах, и в работах, и в начинаниях. Зерно должно упасть тоже с Пасхой. Чтобы плоды этого зерна были благими. Может быть это, опять же, та самая, слишком простая форма, но в ней можно увидеть и более сложную, если захотеть.
Конечно, мне хотелось бы иметь более объемные воспоминания о народном праздновании Пасхи в Осетии. Такие воспоминания, к примеру, есть у многих моих старших знакомых и родственников. Я благодарен Богу сегодня за то, что у нас этот мостик имеется. Мостик, который может нас переводить от народной, простой христианской традиции к более стройной, в церковное, православное пространство, в котором есть Богослужение, проповедь Евангелия, есть все для того, чтобы еще в этой жизни человек мог узреть Христа.
