Роман Кобзев несколько лет служил иподиаконом у правящего архиерея и параллельно стал трудиться в пресс-службе Аланской епархии видеооператором. Летом 2024 года молодой человек ушел добровольцем на СВО. В декабре Роман выполнял боевое задание и был ранен. Во Владикавказе лечился в военном госпитале и сейчас вернулся на фронт. Мы встретились с Романом во время его отпуска и поговорили о том, как уроженец Мелитополя оказался во Владикавказе, как увлечение рок-музыкой привело его в училище культуры, а вопрос «что будет после смерти» - в воскресную школу, а потом и в Духовное училище, и о чем думал, когда прощался с жизнью, лежа под абрикосовым деревом на поле боя.

- Роман, расскажите о себе.

- Родился в городе Мелитополе Запорожской области – сейчас это новая присоединенная территория. Единственный город, который почти не пострадал. Мама из Воронежской области, а отец родом из Моздока. Там закончил школу и Высшее Мелитопольское училище культуры. Периодически жил в Моздоке, а на постоянное место жительства во Владикавказ переехал в 2013 году, когда поступил в Епархиальное духовное училище.

- Что можете сказать о самоидентификации людей в то время?

- Помню, что когда был еще маленький, появилось телевидение на украинском языке. Для многих это было шоком, и поначалу люди принципиально даже не смотрели эти каналы, но потом втянулись, так как язык не сильно отличается от русского, это ведь диалект русско-польского. А так большая часть юго-восточной Украины считала себя русскими и разговаривала всегда на русском.

- Какие еще знаки перемен помните?

- В школе стали преподавать искаженную историю. Как сейчас стало известно, ребята на Западе работали над этим с 1991 года. История Украины, которая преподавалась в школе, писалась украинской диаспорой Канады – потомки тех, кто сбежал от суда после ВОВ, это коллаборационисты, пособники фашистов. Соответственно, какую историю они могли писать? Как выяснилось, они к этому готовились еще раньше, в 1991 году - началась уже активная фаза. За 30 лет воспиталось несколько поколений ярых украинцев, не помнящих своей настоящей истории. Результат мы видим. Недавно слушал интервью Джеффри Сакса Такеру Карлсону, в котором он рассказал, что война началась в 2014 году, но готовились к ней с 1991 года. Все эти игры в независимость Украины были нужны для того, чтобы НАТОвские корабли вошли в акваторию Черного моря и отрезали Россию от выхода к морю.

- К войне мы еще вернемся. Расскажите о своем пути. Вы сказали, что учились в Училище культуры.

- С детства тянулся к творчеству: к музыке, а чуть позже к театру. Когда мне было 12 лет, на видеокассете увидел концерт Metallica и впервые услышал, как звучит электрогитара. Очень впечатлился и вдохновился рокмузыкой, с тех пор стал мечтать об электрогитаре. В 14 лет у меня появилась акустическая гитара, в 18 лет поступил в Училище культуры и через год у меня появилась электрогитара.

- И как интересы от искусства сместились в духовную сферу?

- Интерес к вере и к религиозной жизни у меня был с раннего детства. В пять лет, когда увидел, что люди умирают, стал спрашивать у взрослых, а что будет после смерти? И пока не услышал внятного ответа, жил с тревогой, меня это волновало. Мама мне объяснила, что есть вечная жизнь. И тогда мне стало легче.

- Вы уже тогда были крещены?

- Да, я крещен с рождения, но церковной жизнью мы не жили. Раз в год на Пасху посещали храм как все. У меня всегда было чувство, что есть высшая духовная сила. Когда учился в 5-м классе, пошел в воскресную школу, она и стала для меня духовным ориентиром. Мы посещали богослужения, участвовали в таинствах. А по окончании сдавали настоящие экзамены по катехизису, литургике, Ветхому и Новому завету. Сегодня поражает уровень этой обычной воскресной школы! Ну а потом в 9-10-х классах понемногу отошел от церкви.

- А как решили поступить в Духовное училище?

- После училища культуры собирался поступать в Харьковскую академию на отделение режиссуры. Перед этим приехал на неделю в Моздок проведать родственников и там познакомился со студентом духовного училища, с которым мы разговорились о религии и истории. На следующий день он познакомил меня с отцом Артемием Пономаренко и буквально с корабля на бал я попал в православный молодежный лагерь в Урсдоне, а через два дня уже приехал на вступительные экзамены в Духовное училище во Владикавказ.

Там давали колоссальные знания, но, к сожалению, потом его расформировали и мой курс не успел получить дипломы, нас зачислили сразу на третий курс в Ставропольскую духовную семинарию. Планировал защищать диплом на тему «Христианские образы в романе Достоевского «Братья Карамазовы», но пришлось отложить, так как стал работать в прессслужбе епархии.

- Еще же можно защитить диплом?

- Этот год последний, когда еще можно успеть, но в планах защита диплома у меня есть.

- Как Вы стали работать видеооператором в епархии?

- В 2019 году у правящего архиерея я стал служить иподиаконом. В то же время архиерей решил создать с нуля пресс-службу. Владыка знал, что я увлекаюсь фотографией, мне предложили попробовать себя в качестве оператора. Когда освоил монтаж и появилось режиссерское видение, стало интересно снимать и монтировать.

- Какие съемки были для Вас самыми интересными?

- Интересных съемок было много. Несколько раз 9 Мая снимал Парад Победы – это всегда впечатляет. В Верхнем Мизуре и в мужском монастыре в Фиагдоне всегда получались эффектные и красивые съемки.

- Сколько Вы поработали в епархии?

- Года четыре. Ушел по собственному желанию, потому что нужно было уезжать в Мелитополь, переоформлять квартиру после того, как не стало мамы – на новых территориях это занимает много времени.

- Пойти добровольцем на СВО Вы решили внезапно или это желание долго зрело?

- Зрело очень долго. Не решался, так как не служил срочную. Но когда в 2014 году на Украине случился переворот и туда пошли первые добровольцы, смотрел на них с воодушевлением и восхищением. В то время был студентом Духовного училища. А решился сам пойти на СВО в начале осени 2024 года. Если бы мама была жива или был женат, - не пошел бы, страшно, когда близким приходится хоронить родных. Ребятами, которые пошли на фронт, имея семью, детей, я восхищаюсь, но сам бы так не смог.

- А что все-таки повлияло на Ваше решение пойти на СВО?

- Все совпало. Летом ВСУ вторглись в Курскую область и возникло чувство, а что дальше? Могут же и в другие регионы зайти? Эмоции переполняли. Плюс понимал, что это Богоугодное дело с точки зрения Православной веры, как бы ни было это сурово и жестко. Думал о словах святителя Иоанна Златоуста о том, что есть четыре степени служения Богу – духовенство, врачи, учителя и военные. Диплом в Духовной семинарии пока не защитил, почему бы мне не послужить военным?

- Как духовно подготовились перед отъездом?

- Исповедовался и причастился. Постарался избавиться от греховных привычек и страстей. В целом воспринял это решение как аскетический опыт, новый этап в жизни, который нужен для духовной жизни, ведь страдания очищают душу.

- То, как Вы себе представляли фронт по новостям и с чем столкнулись в реальности, – большая разница?

- Готовился к худшему, но морально был готов. Но все равно, разница чувствовалось: все оказалось еще жестче, чем думал. Но первый шок испытал, когда нас бомбили. Вернее, шок осознал уже потом, когда был в укрытии. А самое сильное потрясение было, когда ранило. Почему-то я думал, что бессмертный (смеется – ред.).

- Как это произошло?

- Пошли на штурм пятеркой и в течение получаса нас осталось двое. По нам били из миномета, пулемета, были сбросы с дронов. Я успел лечь под поваленное дерево. Если бы не оно, был бы уже «груз 200». Напарник позже встал рядом со мной за стоящим деревом. Дроны его видели и были сбросы, но они отлетали от дерева и взрывались. До утра мы пробыли там, а как рассвело, пошли искать свою позицию. Я благодарил Бога за то, что выжил. С того момента, как нас разбили и до эвакуации, Бог спас меня раз пять. Даже во время эвакуации «птички» за нами летели и каким-то образом сами взорвались. Бог взял меня на руки и вынес.

- Только когда увидишь смерть близко, начинаешь по-настоящему ценить жизнь?

- Был момент, когда лежал под деревом, а день был такой светлый и ясный. Запах травы, ветер с поля… Все так по-иному ощущалось, будто первый раз чувствовал этот аромат. Думал, если останусь живым, научусь ценить все это. А я уже прощался с жизнью, молился, родных вспоминал, потому что в любой момент мог быть сброс, а это конец... И вот так лежал, молился и думал. Час проходит, второй, а я все еще живой. И вдруг чувствую, что какой-то ветер вокруг меня, какая-то туча нависла. Открываю глаза и вижу, что нахожусь в туманной туче. Господь сберег меня. Если бы этой тучи не было, «птички» сброс бы сделали... Думаю, Господи, Слава Тебе. Потом уже начало смеркаться, встал и в метрах шести увидел абрикосовое дерево, возле которого лег калачиком и уснул. И утром слышу голос: «Что ты тут лежишь?». Двое наших разведчиков шли на позицию, с которой я вышел. На обратном пути они забрали меня с собой. Я снял «броник», чтобы было легче идти, кое-как ковылял, так как шесть дней не ел, не пил, спал на земле и сил уже не осталось… Чувствую, что еще одно попадание и я не вытяну. Они не смогут меня транспортировать, останусь там и меня добьют. И тут за нами «птичка» с двумя снарядами летит, Господи, помилуй. Один из пареньков 18-летний, я его вспомнил, мы вместе в Крыму учебку проходили, выстрелил по дрону, и он рассыпался. Тут же еще два появилось. Я молился непрестанно, на адреналине решил попробовать их сбить, одна рука болтается от осколочного ранения, и тут чудо – дрон в воздухе сам взорвался, другой о землю ударился и тоже взорвался. Разведчики довели меня до блиндажей, передавали меня через подразделения своим, потом отправили в госпиталь. А еще чудо было – на второй день после того, как нашу пятерку разбили и нас осталось двое, мы вернулись в разрушенный блиндаж, в котором до этого жили. Когда бежали, моего напарника зафиксировала «птичка», и когда он залез в блиндаж, к нам стали забрасывать воги (осколочный боеприпас для гранотометов – ред.). Он забежал, я молюсь, говорю ему: «Юра, ты тоже молись». И в какой-то момент прямо в блиндаж залетает снаряд, а там над потолком висел такой капюшон из пленки – образовался после разрушения. И вот в этот капюшон падает снаряд, но не взрывается. В этот момент я читал 90-й псалом … Мне матушка Нонна (игуменья Нонна Багаева – настоятельница Богоявленского Аланского женского монастыря – ред.) сказала перед тем, как я отправился на фронт: «Читай каждый день 90-й, 50-й и 26-й псалом».

- Вы все время молились?

- Да. Я взял с собой иконы, которые носил в карманах, ленту с 90-м псалмом никогда не снимал. Когда выходили из блиндажа, то непрерывно читал псалом 90-й. А в укрытии, когда было время, старался читать и другие молитвы.

- А можно сказать, что на фронте бойцы верующие?

- Верят все. Кто-то, может, не показывает веру, но те, кто бывал в штурмах и имел боевой опыт, понимают, что спасает только Бог. Надеяться на боевой опыт или на то, что ты такой сильный и тренированный, нельзя. Все, кто выжил, понимают, что их спас Господь. Может быть, есть единицы, кто не осознал этого, но, я думаю, что дальнейшая жизнь все равно приведет их к Вере.

- Сейчас Вы возвращаетесь обратно на фронт?

- Да, возвращаюсь в строй. Будет еще медкомиссия в госпитале при военной части, чтобы определить степень моей годности.

- Вы пошли добровольцем на фронт как патриот своей страны. Не разочаровались?

- Ни в коем случае. Могут быть претензии к начальству, но не к стране в общем. Все понимают, что делают общее дело. Претензии могут быть к бюрократии, к каким-то примерам несправедливости.

- А как с оснащением?

- Форму и обмундирование выдают. Питание на полигонах отличное. Оружие разное – есть и устаревшее, и новое.

- А как с духовным окормлением?

- Когда был в учебке в Крыму, командир сказал, что есть комната для молитвы и в выходной там можно помолиться. Я оказался единственный, кто там был… После полигона не видел ни одного священника. Только в Луганске уже в госпитале познакомился с казаком из подразделения «Барсы», который рассказал, что к ним приезжает митрополит и свой священник служит Литургию раз в неделю прямо в блиндажах…

- Как думаете, в связи с последними новостями и переговорами, близится СВО к завершению?

- Хочется в это верить, и я надеюсь на это. И все чаще вспоминаю слова старцев, которые говорили, что третья Пасха будет победная, раз уже переговоры достигли такого уровня, что главы двух государств договариваются о прекращении огня, будем надеяться, что завершение близко.

- Вы ходите в форме, как на Вас реагируют люди?

- Таксисты не берут денег, пытаются всячески помочь, в магазине уступают место в очереди, кто-то подбадривает словом, кто-то вручает гостинцы и даже пытается дать деньги. Моральная поддержка колоссальная. Только в Осетии, наверное, такое отношение к участникам СВО.

- Вы сами изменились для себя? Роман, который ушел на СВО и который пришел, – разные люди?

- Казалось, что нет, а потом, размышляя в одиночестве, понял, что изменился. Взгляды на жизнь и ценности изменились. Стал доволен жизнью, довольствоваться малым. Если раньше жизнь мне казалась пресной и все время хотелось чего-то нового и яркого, сейчас я успокоился – жив, и Слава Богу. Есть на столе чай черный с сахаром или даже без сахара, уже для меня радость. Радость выйти на улицу, увидеть небо, природу, гуляющих людей. Просто лечь отдыхать на кровать, а не на сырую землю.

- В такой близости от смерти Бога чувствуешь ближе, и сохраняется ли это чувство потом?

- Появилось более чуткое понимание, что Бог видит тебя и слышит каждую минуту. Все твои дела, поступки и помыслы. И я стал стараться сильнее внутренне себя «мониторить», тормозить себя при желании осудить кого-то, например. В такие моменты думаешь, что Бог тебя спас, а ты…

- Такое непрестанное предстояние перед Богом.

- Да. И это чувство молитвы появилось еще там до ранения.

- Помимо защиты диплома, какие планы на жизнь?

- Когда меня эвакуировали и была опасность, что нас разбомбят, потому что за нами летели «птички», то я дал Богу обещание, что если выживу, то приму священный сан – а с этим шутить нельзя.

 

Анна Кабисова, газета Слово

http://gztslovo.ru/news_full_page/Intervyu/YA-dal-Bogu-obeshanie-esli-v…